Дональд Гамильтон - Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным]
Пенни состроила гримасу.
— Ничего себе развлечения! Твоя прическа, мамочка, выглядит как стог сена после урагана. — В ее голосе звучало презрение к неприглядным занятиям взрослых.
— Прошу, милая, обойтись без замечаний по поводу моей внешности. Итак, Ганс пришел, как мы договаривались…
— Да, мистер Рейтер пришел. Он сообщил мне то, что… вам, тебе следует знать и сделать, и как раз хотел уходить, когда послышался стук в дверь. Мистер Рейтер спрятался в шкаф. Я открыла дверь, притворившись, будто только что проснулась. Это оказался один из тех двух агентов, что нас преследуют.
Я спросил:
— Который постарше? Джонсон?
— Нет, тот, что без волос, похожий на скелет, — отвечая на вопрос, Пенни старалась не смотреть на меня. — Он не поверил, что я одна. Наверное, видел, как я впускала мистера Рейтера. Я… я так испугалась, мама. У него был пистолет, он оттолкнул меня и вошел в комнату. Я не могла его остановить. Заглянув во все уголки, он навел пистолет на дверцу шкафа, велел мистеру Рейтеру выйти и…
— И что дальше? — бросила Дженни, когда девочка смолкла.
— Не знаю.
— Как это не знаешь? — спросил я.
— Не знаю, и все! — запротестовала Пенни, — Н-не набрасывайтесь так оба на меня. Я н-не знаю, что было дальше.
Она шмыгнула носом и чуть не плача икнула.
— Тот американский агент не смотрел в мою сторону. Он… он был очень возбужден, когда приказывал мистеру Рейтеру выйти из шкафа, подняв руки и не делая лишних движений. Он не обращал на меня никакого внимания, и я просто выскользнула из комнаты и помчалась сюда рассказать вам. Больше я ничего не знаю, кроме того, что они еще там. Я бы увидела, если бы они вышли.
Вот так. Шах и мат джентльмену с губной помадой на носовом платке и глупым выражением на физиономии, то есть мне. Я пока много чего не понимал, и по-прежнему оставался вопрос — что за человек была моя страстная, веснушчатая, олеумная леди. Я не очень-то продвинулся в решении этой проблемы.
И еще этот новый аспект взаимоотношений «мать-дочь», который надлежало переварить и усвоить. До настоящего момента я принимал более и менее на веру трогательный фасад: «Дорогая мамочка» и «Пенни, милочка», но сегодня вечером он дал трещину. Что ж, семейная жизнь — это не всегда одни розы, и при данных обстоятельствах следовало ожидать кое-каких шероховатостей. Меня удивило не столько это, сколько разного рода признаки, свидетельствующие о том, что Дженни куда свободнее, чем я предполагал, посвящала дочь в домашние тайны и даже сделала ее сообщницей в своих связях с Рейтером.
Но все это было пустяками по сравнению с тем, что один из моих главных подопечных, мой ненаглядный, лелеемый убийца молодых девушек, сам Ганс Рейтер умудрился попасть в лапы агенту секретного ведомства США.
Мне было не совсем ясно, что, собственно, думает Ларри Фентон по поводу того, что он делает. Если только он не имел гораздо лучших, чем я думал, связей с местными властями, он был не в состоянии один произвести официальный арест на иностранной территории. С другой стороны, ему едва ли поручали вычеркнуть мистера Рейтера из списка действующих агентов и включить в список ушедших в иной мир. Такого рода поручения («контракты» по терминологии преступного мира) обычно доставались другому ведомству, к которому принадлежал я, а не он.
Если же Ларри имел в виду тихое похищение с последующим быстрым путешествием через границу, почему он, чтобы напасть на свою жертву, выбрал самый большой отель в самом большом канадском городе? Темная аллея или тропинка в сельской местности казались более подходящими. Возможно, Рейтер рассуждал подобным же образом, когда рискнул идти сюда.
Все это, впрочем, не имело значения. Приходилось смотреть в лицо мрачному факту: Гансу угрожала серьезная опасность.
«Ему не должны причинить вреда, — сказал Мак, — Они должны добраться до цели, и ты сделаешь все, чтобы помочь им в этом».
Мак дал мне незаполненный чек со своей подписью, и было очень похоже, что мне придется проставить цифру и предъявить его к оплате.
Глава 16
Дженни не заламывала руки и не теряла времени попусту, вопрошая, что ей делать, — у меня, во всяком случае. Короткий взгляд, брошенный в мою сторону, не был взглядом любовницы, а, скорее, быстро соображающей женщины, которая пытается оценить различные факторы в трудной ситуации. Последовало молниеносное совещание (шепотом) между мамой и дочкой. Пенни отыскала залетевшую под кровать белую туфлю на высоком каблуке и поставила ее рядом с такой же, стоявшей на коврике. Дженни впрыгнула в туфли и направилась к двери, приводя по дороге в относительный порядок свою прическу. Девочка, словно тренированный щенок, держалась сбоку. Когда я двинулся следом, обе обернулись, и было любопытное сходство между двумя парами глаз (одна в очках, другая — без), смотревших на меня, как на досадную помеху, с которой, к сожалению, ничего нельзя поделать. Мне, впрочем, подумалось, что впоследствии могут потребоваться какие-нибудь правдоподобные объяснения моей любознательности.
Сейчас, однако, на очереди стояли проблемы другого рода. Недостаточно просто вытащить Ганса из западни. Следовало сделать это так, чтобы ни он, ни его сообщник в юбке не увидели в моем поведении ничего подозрительного. И еще Джонсон! Но о нем я мог подумать позже. Может быть, удастся подействовать через Вашингтон и отозвать его прежде, чем он станет реальной помехой.
В настоящий момент главная моя забота состояла в том, чтобы сплавить предстоящую акцию спасения (если таковая мне удастся) двум наиболее заинтересованным в ней лицам. Я должен незамедлительно придумать убедительную причину, почему такой, казалось бы, патриотически настроенный гражданин, как Дэйв Клевенджер, вдруг захотел по своей воле впутаться в международную склоку лишь для того, чтобы помочь людям с весьма сомнительной репутацией. Надо придумать такую причину, которая наконец произведет надлежащее впечатление на Дженни, до настоящего времени оставлявшую без внимания все мои героические усилия. И самого Ганса я тоже должен был убедить в моем дружелюбном и неофициальном статусе, а он, скорее всего, не был человеком, чье сознание может быть затуманено благодарностью, что бы вы там для него ни сделали.
Дженни прошагала прямо к двери своей комнаты, принялась искать в кошельке ключ, вспомнила, что отдала его Пенни, и посмотрела на девочку, которая в ответ покачала головой. Дженни пожала плечами и постучала. На мгновение воцарилась абсолютная тишина, затем кто-то повернул ручку изнутри, и дверь открылась. Дженни, дочка и я, на почтительном расстоянии, вошли в номер.
Внутри имела место маленькая банальная сцена — словно стоп-кадр из второсортной киноленты. Ганс Рейтер, превосходно выглядящий в светлом пиджаке и спортивного покроя брюках, стоял, небрежно прислонившись к дверце шкафа. У его ног лежал маленький автоматический пистолет испанской марки — из тех, у которых ствол выдвинут вперед, а не утоплен в корпусе, как у большинства американских. Например, в кольтах большого калибра. На тонком стволе виднелась нарезка для глушителя, сидевшего на своем месте, на кончике ствола. Было не ясно, всегда ли Рейтер носит оружие в таком виде или привинтил глушитель в спешке в темном шкафу, когда понял, что попал в засаду.
Это было снаряжение профессионала, хотя опытные агенты предпочитают не иметь дело с запрещенным и разоблачающим их приспособлением вроде глушителя. Не говоря уже о неловком положении, в которое попадаешь при обыске, эти штуки далеко не так эффективны, как о них говорят, а большой цилиндр, привинченный к стволу, мешает прицелу, лишая вас возможности стрелять с желаемой точностью.
С профессиональной точки зрения маленький, внушающий страх пистолет немало говорил о Гансе Рейтере и не в его пользу. Впрочем, поза джентльмена была безупречна. Казалось, он вполне в себе уверен, и ему слегка скучно — самый подходящий вид для пленника, даже если в душе он ног не чует от страху. Это вызывает у противника чувство замешательства: что такое против него замышляется? На другом конце комнаты Ларри, реагируя на подобное обращение с ним, нервно переминался с ноги на ногу и, судя по всему, был сбит с толку. Его худое лицо блестело от пота, и даже на бритой голове выступили капли. Жестом левой руки он велел нам пройти в глубь комнаты и той же рукой захлопнул дверь, не уводя глаз и пистолета (38-й калибр, с отпиленным стволом) далеко в сторону от Рейтера.
Оказавшись внутри, Дженни резко повернулась к нему.
— Чем, по-вашему, вы занимаетесь у меня в номере? — потребовала она, — Мне наплевать, кто вы такой! У вас нет права врываться сюда, пугая мою дочь и угрожая моим… моим друзьям! Ну-ка, спрячьте ваш дурацкий пистолет и…
Ларри нетерпеливо поморщился.
